Заговор красных генералов - Страница 48

Их выловили всех, превратив загонщиков в дичь. Оставшихся без своего командира людей заманили в ловушку с радиоуправляемыми имитаторами противопехотных мин. Они еще три дня ходили в синих разводах от краски, которыми эти мины были наполнены.

На разборе итогов с таким треском проваленной операции выяснилось, что Фарада ему сам расставил ловушку, проработав возможные действия своего подчиненного с «психологами», приданными к группе охраны. И пока Горе с упоением скачивал фальшивый план операции с ноутбука Ноги, в это время его начальник цинично и с не меньшим упоением засовывал в ноутбук курсанта «червя». Ведь по инструкции Горе также должен был иметь свой план операции. Его-то вирус и перекачал Фараде. Дальше все было делом техники. Как заявил сам лейтенант, наблюдать за лежащим на бетонной балке, как кот, спасающийся от собак, Горем было забавно. И его, Фарады, самым сильным и единственным желанием было сдержаться, чтобы не рявкнуть этому ламеру ушастому сверху «Гав!!». А потом посмотреть, что из этого выйдет.

Начальник не пожалел красок, описывая, как его подопечный, сопя и кряхтя от усердия, размещался на балке. Как тот пытался чесаться сквозь шлем «хамелеона» и ковырять в носу. От этого рассказа Горе попеременно то бледнел, то краснел от обиды и унижения. Но стоически молчал, лелея внутри себя жуткие и страшные планы мести, самым невинным из которых было форматнуть диск на ноуте своего шефа.

Горе, освобождаясь от тяжких мыслей, вздохнул, поерзал в кресле, устраиваясь удобнее. Достал шоколадку из сухпайка, чтобы заесть горькие воспоминания, и решил думать о чем-то более позитивном. Например, о Москве.

Перед отъездом в казармы Нога их всех построил и объявил, что будет меняться тактика занятий, но не цели. Что они будут продолжать тренироваться на полигоне, регулярно выезжая туда взводами по ночам. Но при этом еще и изучать карту столицы на практике.

Покачиваясь с пятки на носок и глядя на них насмешливо, психолог заявил:

— За вами могут наблюдать. Да что там, будут. Рядом дислоцирована рота ОСНАЗ. Вам надо добиться, чтобы о вас вынесли определенное мнение, и мнение должно быть отрицательным. Запоминайте, головорезы: кто на виду, тот вне подозрений. Вы будете жить в двух казармах. В них поддерживать умеренный бардак. По легенде, вы все представляете две роты разгильдяев, которых собрали для разгрузочно-погрузочных работ из разных частей на полгода. Кого для таких работ обычно выделяют, Горе?

— Самых ненужных и недисциплинированных, товарищ подполковник.

— Молодец. Соображаешь. Поэтому, кого увижу побритым — десять километров в полном боевом на полигоне. Но не переусердствуйте. Трехдневная щетина — это самое то, что требуется. За чистые сапоги — просто пять километров. Массовых драк не устраивать, но за казармами, когда будут видеть «соседи», можете проимитировать мордобой, один на один. Для полноты картины разрешаю непотребно ругаться. Боевые приемы запрещены. Будет подозрительно, если вы не будете курить. И хотя курево вы еще не заслужили, я личным приказом снимаю с вас этот запрет командиров взводов.

Тут подал голос стоящий рядом с Горе Молчун:

— Разрешите вопрос, товарищ подполковник?

— Давай свой вопрос.

— А водка? Водку для имитации можно? Грамм по сто, не больше. Для легенды будет очень продуктивно.

Нога начал ухмыляться еще сильнее:

— Можешь рот полоскать, а внутрь… Хотя попробуй.

Это «попробуй» было сказано с такой гаденькой ухмылочкой, что Молчун даже отступил назад и сделал непроизвольное движение спрятаться за спинами товарищей.

— Понял, только полоскать.

— Ну, вот и умница. Догадливый. Еще вопросы?

— А вы?

— Что я?

— Тоже только будете полоскать?

— У меня спецзадание Егорова, хе-хе… Я должен наводить мосты с командиром роты ОСНАЗ.

Весь строй завистливо вздохнул…

От воспоминаний Горе оторвал звук вызова по рации:

— Четвертый, «зет» — минус три минуты. Готовность «раз». Подтвердите.

— Понял, готовность «раз».

Он повернулся к своей семерке.

— Готовность номер один.

Курсант, остающийся в дирижабле и отвечающий за их обратную эвакуацию, начал включать свое оборудование. В это время снова заработала рация:

— Четвертый. «Зет» — ноль. Пошел.

— Принято. «Зет» — ноль.

Горе кивнул остающемуся:

— Начинай спуск.

Дирижабль начал тихо и быстро опускаться. На высоте один километр они все быстро освободились от высотных костюмов и остались в «хамелеонах». У каждого включился режим «свой-чужой». Для постороннего взгляда на месте курсанта в кресле теперь сидела нечеткая тень, которую можно было заметить только краем глаза.

Три автоматических радиомаяка, еще позавчера установленных на близлежащих строениях рядом со зданием ОГПУ, координировали спуск. В гондоле потемнело. Это на высоте в пятьсот метров их аппарат вошел в тучи. Они знали, что в этот момент на земле вырубилась подстанция, питающая электричеством центр города, и он весь погрузился в темноту.

Командир роты охраны Лубянки был в плохом расположении духа. Весь день сегодня шел наперекосяк. Вчера вечером, по дороге со службы, он зашел как обычно в рюмочную перехватить свои законные сто пятьдесят, которые он бы никогда не получил дома от своей благоверной. Да и на службе на такие походы посмотрели бы косо. Поэтому он быстро выпивал дозу и двигал домой. Но вчерашняя порция перцовки явно пошла не в жилу. Как всегда, он забрал свой стакан у буфетчицы Фроси и встал за столик, за которым расположилась небритая личность потрепанного вида. В это время его кто-то окликнул, он оглянулся, но окликнувший был ему незнаком. Тот развел руками, мол, обознался. Командир пожал плечами, кинул водку в рот, заел бубликом и направился домой. Но через десять минут вдруг почувствовал, что его почему-то развезло так, как будто он принял все пятьсот одним махом и без закуски. Вот и сегодня он оставался почему-то пьяным, хотя запаха не было. Мысли ворочались в голове тяжело и медленно. Хотелось просто лечь и выспаться.