Заговор красных генералов - Страница 65

— Так точно, ясно. Разрешите вам передать пакет. У меня приказ.

— Передавайте.

Назаров подошел к личному сейфу, открыл его, вынул полученный от Пятницкого конверт и передал своему собеседнику. Тот внимательно осмотрел сургучные печати и тут же, при командире подводной лодки, вскрыл его. Прочитав короткий текст, он ухмыльнулся и пробормотал:

— Однако… хе-хе…

Потом поднял жесткий взгляд на капитана «Народовольца»:

— Перед подходом лодки к контрольным точкам движения, а также при возникновении нештатных ситуаций будете оповещать меня. А теперь идите. Я вас больше не задерживаю.

Выйдя из своей бывшей каюты, командир подлодки мысленно выдохнул. От незнакомца вполне ощутимо пахло быстрой смертью. Впрочем, смотреть смерти в глаза капитану корабля было не впервой. И еще грело сердце то, что по поводу такого страшного гостя у Назарова на самый крайний случай тоже был недвусмысленный приказ. Он был обязан при возникновении угрозы пленения или затопления лодки ликвидировать принятых на борт людей и утопить груз… А приказы Михаил Кузьмич всегда выполнял, чего бы ему это ни стоило…

Обратный путь можно было бы назвать рутинным, если слово «рутина» применимо к возвращению из боевого похода. Но все рано или поздно заканчивается, так же начал подходить к концу и этот странный вояж «Народовольца». Сопровождающие груз действительно все это время почти не покидали каюты. За три часа перед подходом к Мощному Назаров оповестил об этом старшего группы, добавив при этом, что, в соответствии с полученным приказом, он обязан всплыть и послать в эфир заранее обусловленное сообщение. Выслушав командира «Народовольца», гость написал несколько цифр на листе бумаги, два раза подчеркнул частоту, на которой надо отправить его радиограмму, и приказал отослать ее в эфир после указанной в приказе.

К оговоренному в приказе причалу А1 в Кронштадте «Народоволец» пришвартовался за три минуты до полуночи. В отличие от других случаев, когда прибывших подводников встречал кто-то из начальства, на этот раз все было иначе. За исключением трех автомобилей, два из которых были грузовыми, а один легковой, на причале ничего и никого не было. Когда караульная команда сбросила трап с «Народовольца», из легковой машины в сопровождении двоих гражданских вышел Пятницкий. Он подошел к ожидающему его Назарову и молча предъявил ему его же расписку. Вслед за этим поинтересовался:

— Все в порядке?

— Так точно.

Указав на часовых, секретарь Коминтерна потребовал:

— Уберите ваших матросов и ведите нас на борт, товарищ командир.

Подойдя к командирской каюте, Пятницкий несколько раз постучал в дверь каким-то хитрым стуком. Дверь в каюту открылась, но свет в ней оказался выключенным. Из темноты раздался голос старшего группы сопровождения груза:

— Отойдите в сторону, Осип Аронович. И пусть ваши люди отойдут на пять шагов. Если не подчинитесь, через три секунды стреляем на поражение. Раз…

— Да, да, отойдите и не мешайте, Осип Аронович, — раздалось за спиной Назарова, который наблюдал всю эту непонятную сцену.

Назаров обернулся. Его радист и шифровальщик, Храмов Федор Николаевич, душа всего этого похода, старый коммунист, сейчас напряженный как струна, с хищным оскалом на лице, держал на прицеле двух маузеров Пятницкого и прибывших с ним гражданских. За спиной Храмова стояли двое вооруженных ручными пулеметами людей, в одном из которых Назаров с удивлением узнал слесаря, работавшего в ремонтных мастерских дивизиона подводных лодок. Как они все здесь оказались, для командира «Народовольца» оставалось полной загадкой.

Пятницкий, по-видимому, не был готов к такому повороту событий. Он только начал пытаться что-то говорить, как Храмов сунул ему под нос какую-то бумагу.

Прочитав ее, секретарь Коминтерна сразу как-то обмяк и пробурчал:

— Ну, если Сам так решил…

— Да, именно так и решил. Вы можете нас сопровождать, но охрана и доставка груза будет произведена «внутряком», а не лично вам преданными людьми. Вы хотите возразить?

Пятницкий решительно замотал головой, мол, нет, и мыслей не было.

— Поступайте, как считаете нужным, — пробормотал он и в сопровождении своих людей повернулся, чтобы уйти.

Храмов небрежно обронил ему вслед:

— Оставьте расписку, Осип Аронович, а то меня товарищ командир с лодки не выпустит.

Проговорив это, он задорно подмигнул капитану «Народовольца».

Небрежно забрав у Пятницкого страшный для Назарова документ, Храмов что-то проговорил на незнакомом языке гостю. Тот коротко, тоже на незнакомом языке ответил. В каюте зажегся свет, и Михаил Кузьмич увидел, как группа сопровождения груза опускает оружие. После этого Храмов со своими людьми и «гости» Назарова начали выносить ящики.

Когда последний ящик был вынесен, Михаил Кузьмич поднялся на ходовой мостик. На пирсе, к его изумлению, машин Пятницкого уже не было. Их заменили другие автомобили. Храмов и «гости» уже было сели в свою легковую машину, когда бывший радист повернулся к своему командиру, одиноко стоящему на рубке «Народовольца»:

— Приятно было с вами служить, товарищ Назаров. Не забывайте о расписке. Удачи вам.

Отдав честь, он закрыл за собой дверцу, и все три машины тронулись. Через минуту на причале уже никого не было. Михаил Кузьмич перевел дух, украдкой оглянулся и быстро три раза перекрестился.

— Вроде пронесло, — пробормотал командир подводной лодки и устало прикрыл глаза…

В то время, когда «Народоволец» пришвартовался к своему пирсу в Кронштадте, в Москве, в здании ОГПУ СССР на Лубянке, на столе Менжинского тихо зазвонил телефон прямой связи с начальником ИНО ОГПУ Артузовым. Они давно знали друг друга, и поэтому председатель ОГПУ СССР, подняв трубку, просто сказал: